Лирика. Т1. Стихотворения 1824-1873 - Страница 11

Наш век

Не плоть, а дух растлился в наши дни,
И человек отчаянно тоскует…
Он к свету рвется из ночной тени
И, свет обретши, ропщет и бунтует.
5 Безверием палим и иссушен,
Невыносимое он днесь выносит…
И сознает свою погибель он,
И жаждет веры – но о ней не просит…
Не скажет ввек, с молитвой и слезой,
10 Как ни скорбит перед замкнутой дверью:
"Впусти меня! – Я верю, боже мой!
Приди на помощь моему неверью!.."

Волна и дума

Дума за думой, волна за волной –
Два проявленья стихии одной:
В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,
Здесь – в заключении, там – на просторе, –
5 Тот же все вечный прибой и отбой,
Тот же все призрак тревожно-пустой.

* * *

Не остывшая от зною,
Ночь июльская блистала…
И над тусклою землею
Небо, полное грозою,
5 Все в зарницах трепетало…
Словно тяжкие ресницы
Подымались над землею,
И сквозь беглые зарницы
Чьи-то грозные зеницы
10 Загоралися порою…

* * *

В разлуке есть высокое значенье:
Как ни люби, хоть день один, хоть век,
Любовь есть сон, а сон – одно мгновенье,
И рано ль, поздно ль пробужденье,
5 А должен наконец проснуться человек…

* * *

Как весел грохот летних бурь.
Когда, взметая прах летучий,
Гроза, нахлынувшая тучей,
Смутит небесную лазурь
5 И опрометчиво-безумно
Вдруг на дубраву набежит,
И вся дубрава задрожит
Широколиственно и шумно!..
Как под незримою пятой,
10 Лесные гнутся исполины;
Тревожно ропщут их вершины,
Как совещаясь меж собой, –
И сквозь внезапную тревогу
Немолчно слышен птичий свист,
15 И кой-где первый желтый лист,
Крутясь, слетает на дорогу…

* * *

День вечереет, ночь близка,
Длинней с горы ложится тень,
На небе гаснут облака…
Уж поздно. Вечереет день.
5 Но мне не страшен мрак ночной,
Не жаль скудеющего дня, –
Лишь ты, волшебный призрак мой,
Лишь ты не покидай меня!..
Крылом своим меня одень,
10 Волненья сердца утиши,
И благодатна будет тень
Для очарованной души.
Кто ты? Откуда? Как решить,
Небесный ты или земной?
15 Воздушный житель, может быть, –
Но с страстной женскою душой.

Предопределение

Любовь, любовь – гласит преданье –
Союз души с душой родной –
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
5 И… поединок роковой…
И чем одно из них нежнее
В борьбе неравной двух сердец,
Тем неизбежней и вернее,
Любя, страдая, грустно млея,
10 Оно изноет наконец…

* * *

Не говори: меня он, как и прежде, любит,
Мной, как и прежде, дорожит…
О нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,
Хоть, вижу, нож в руке его дрожит.
5 То в гневе, то в слезах, тоскуя, негодуя,
Увлечена, в душе уязвлена,
Я стражду, не живу… им, им одним живу я –
Но эта жизнь!.. О, как горька она!
Он мерит воздух мне так бережно и скудно…
10 Не мерят так и лютому врагу…
Ох, я дышу еще болезненно и трудно,
Могу дышать, но жить уж не могу.

* * *

О, не тревожь меня укорой справедливой!
Поверь, из нас из двух завидней часть твоя:
Ты любишь искренно и пламенно, а я –
Я на тебя гляжу с досадою ревнивой.
5 И, жалкий чародей, перед волшебным миром,
Мной созданным самим, без веры я стою –
И самого себя, краснея, сознаю
Живой души твоей безжизненным кумиром.

* * *

Чему молилась ты с любовью,
Что, как святыню, берегла,
Судьба людскому суесловью
На поруганье предала.
5 Толпа вошла, толпа вломилась
В святилище души твоей,
И ты невольно постыдилась
И тайн и жертв, доступных ей.
Ах, если бы живые крылья
10 Души, парящей над толпой,
Ее спасали от насилья
Бессмертной пошлости людской!

* * *

Я очи знал, – о, эти очи!
Как я любил их, – знает бог!
От их волшебной, страстной ночи
Я душу оторвать не мог.
5 В непостижимом этом взоре,
Жизнь обнажающем до дна,
Такое слышалося горе,
Такая страсти глубина!
Дышал он грустный, углубленный
10 В тени ресниц ее густой,
Как наслажденье, утомленный
И, как страданье, роковой,
И в эти чудные мгновенья
Ни разу мне не довелось
15 С ним повстречаться без волненья
И любоваться им без слез.

Близнецы

Есть близнецы – для земнородных
Два божества, – то Смерть и Сон,
Как брат с сестрою дивно сходных –
Она угрюмей, кротче он…
5 Но есть других два близнеца –
И в мире нет четы прекрасней,
И обаянья нет ужасней,
Ей предающего сердца…
Союз их кровный, не случайный,
10 И только в роковые дни
Своей неразрешимой тайной
Обворожают нас они.
И кто в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
15 Не ведал ваших искушений –
Самоубийство и Любовь!

* * *

Mobile comme l'onde

Ты, волна моя морская,
Своенравная волна,
Как, покоясь иль играя,
Чудной жизни ты полна!
5 Ты на солнце ли смеешься,
Отражая неба свод,
Иль мятешься ты и бьешься
В одичалой бездне вод, –
Сладок мне твой тихий шепот,
10 Полный ласки и любви;
Внятен мне и буйный ропот,
Стоны вещие твои.
Будь же ты в стихии бурной
То угрюма, то светла,
15 Но в ночи твоей лазурной
Сбереги, что ты взяла.
Не кольцо, как дар заветный,
В зыбь твою я опустил,
И не камень самоцветный
20 Я в тебе похоронил.
Нет – в минуту роковую,
Тайной прелестью влеком
Душу, душу я живую
Схоронил на дне твоем.

Памяти В. А. Жуковского

1
Я видел вечер твой. Он был прекрасен!
В последний раз прощаяся с тобой,
Я любовался им: и тих, и ясен,
И весь насквозь проникнут теплотой…
5 О, как они и грели и сияли –
Твои, поэт, прощальные лучи…
А между тем заметно выступали
Уж звезды первые в его ночи…
2
В нем не было ни лжи, ни раздвоенья –
10 Он все в себе мирил и совмещал.
С каким радушием благоволенья
Он были мне Омировы читал…
Цветущие и радужные были
Младенческих первоначальных лет…
15 А звезды между тем на них сводили
Таинственный и сумрачный свой свет…
3
Поистине, как голубь, чист и цел
Он духом был; хоть мудрости змииной
Не презирал, понять ее умел,
20 Но веял в нем дух чисто голубиный.
И этою духовной чистотою
Он возмужал, окреп и просветлел.
Душа его возвысилась до строю:
Он стройно жил, он стройно пел…
425 И этот-то души высокий строй,
Создавший жизнь его, проникший лиру,
Как лучший плод, как лучший подвиг свой,
Он завещал взволнованному миру…
Поймет ли мир, оценит ли его?
30 Достойны ль мы священного залога?
Иль не про нас сказало божество:
«Лишь сердцем чистые, те узрят бога!»